Гадкие лебеди
мысли
после просмотра фильма
Я
довольно давно прочел одноименную повесть братьев Стругацких, фильм отличается
от нее довольно сильно, поэтому повесть и фильм можно рассматривать как два
совершенно самостоятельных произведения. Разговор, правда, сейчас пойдет не
повести или о фильме, а о тех проблемах, которые в них ставятся. А еще мне
очень понравилась дискуссия, которую Александр Гордон устроил после просмотра
фильма. Умные люди говорили умные вещи, все это было очень приятно смотреть.
Все таки перевелись еще мудрецы на земле русской…
Фильм
режиссера Лопушанского «Гадкие лебеди» повествует о вечной человеческой
проблеме - проблеме отцов и детей. Действие фильма происходит в некой
аномальной зоне (очень похожей на зону в фильме Андрея Тарковского «Сталкер»).
Таинственный, выглядящий сюрреалистично город-призрак. В этом городе находится
интернат для особо одаренных, нет – для гениально одаренных детей. Детей там
учат всяким премудростям так называемые мокрецы, вроде бы люди, но уже вроде и
не совсем. Одним словом, некие человекоподобные личности, которые просветлись
настолько, что преисполнились невыразимой скорби по поводу падшего
человечества, доведшего себя и окружающий мир почти до скотского состояния.
Мокрецы - это мутанты, люди Х, они скрывают свои лица под масками и обладают
всякими разными сверхъестественными способностями. Мокрецы никого не пускают в
свой мир, никого, кроме детей. Дети – это один из главных героев этой картины,
- недетские дети, которые в своих рассуждениях кажутся мудрее взрослых.
Мокрецы
никого не пускают в свой мир буквально
физически. Они окружили город непроницаемым энергетическим барьером, через
который никто без их разрешения перейти не может. А еще над городом, не переставая
ни на минуту, идет дождь. Он начался много месяцев назад и, кажется, уже
никогда не кончится. Дождь – это фон, на котором происходит все остальное
действие - какой-то апокалипсический сон, безысходный и безнадежный.
В
этой картине многое взято у Тарковского. Этот непрекращающийся моросящий дождь,
эти расходящиеся на воде круги от падающих в тишине капель, ресторанчик, в
котором главные герои ужинают, стоя почти по пояс в воде… Старый вокзал, в
котором находится секретная дверь в иной мир… Этот сюрреалистический антураж
города-призрака необходим автору для того, чтобы вырвать сознание зрителя из
рамок обыденности, и, тем самым, контрастнее очертить проблемы, о которых
говорится в фильме. Этой цели подчинено начало фильма, фильм начинается с
фантастической картины лесных пожаров, через которые идет поезд, в котором едет
главный герой – Писатель. Режиссер скажет после просмотра, что этим необычным
пейзажем он пытался с самого первого кадра настроить зрителя на необычный лад.
И еще он скажет, что сделать этого ему не удалось. Мол, откуда ему было знать
тогда, когда он начинал снимать картину, что в наше сегодняшнее сознание уже
прочно поместятся и пожары, и взрывы, и прочие беды, что это уже воспринимается
зрителем как привычный пейзаж его реальной жизни…
Еще
один главный герой фильма – Писатель. Он приехал в этот таинственный город для
того, чтобы найти и забрать с собой свою дочь, которая учится в той самой школе
для гениальноодаренных детей. Центральная точка повествования – это беседа
Писателя с детьми. Диалог этот очень интересен. Фактически это не просто диалог
двух поколений. На самом деле это суд, суд детей, над поколением своих
родителей. Дети преисполнены презрения к своим родителям, к мерзкому
отвратительному человечеству, даже, наверное, не презрения, а скорее
снисходительного равнодушия. Им нечего больше хотеть среди этого человечества,
они уже ДРУГИЕ. Слова Писателя, сказанные им в защиту человека о том, что «да,
это грязный неопрятный старик, но он достоин уважения хотя бы в силу того, что,
пройдя через настоящий ад, он, тем не менее, остался человеком», повисают в
пустоте. Точнее они натыкаются на стену детского возражения: « А не сами ли вы,
взрослые, этот ад создали?»
Позиция
авторов картины лично меня ужасает своей черно-белостью, точнее, своей
черно-черностью. Режиссер показал с одной стороны – суетливый, погрязший в
собственной жестокости и страхах человеческий социум, в лице военных начинающий
войну на уничтожение с мокрецами и со своими собственными детьми. Социум,
который помещает детей, выживших благодаря Писателю, в психушку, где там их
закалывают транквилизаторами, учат быть
такими как все, «…смотреть Шоу, потому что все смотрят Шоу». А с другой стороны
– дети, не имеющие в себе ни капли жалости к остальным людям, дети, которые в
своей надчеловеческой мудрости и не люди уже вовсе. Посредине почти никого нет.
Есть только Писатель, мечущийся между «имею право, тебя забрать отсюда, потому
что я твой родитель» и между «согласен»
с безукоризненной логикой этих
детей. Да еще несколько человек рядом с ним, людей, в которых еще осталась жалость к другим и
готовность к самопожертвованию…
Фильм
этот лично меня заставил задуматься и попытаться сформулировать отличительные
признаки человека. Этот вопрос давно стоит на повестке дня - что же такое человек?
За века всяческих размышлений люди ушли далеко от платоновского определения
человека «как двуногого, без перьев», но ясности в этом вопросе, как мне
кажется, до сих пор нет.
Что
же отличает человека от нечеловека? Что делает человека человеком, и каких
качеств нет не у одной из двух крайних сторон в этом фильме?
На
мой взгляд, человек, это, прежде всего, существо, которое может жалеть другое
существо, себе подобное, человек может относиться к себе подобному со
снисхождением и состраданием. Пожалуй, прав Шопенгауэр, который возвел
способность к состраданию в ранг основной добродетели, сострадание как
способности почувствовать чужую боль как свою собственную. Способность
сострадать – это одно из фундаментальных человеческих черт. Из него вытекает способность
жалеть, способность любить и способность быть снисходительным, а без этих
качеств мы не можем говорить о ЧЕЛОВЕЧНОСТИ. Если это убрать, то остается
холодное равнодушие, чувство собственного превосходства, чувство, недопустимое
независимо от того, имеет оно под собой реальное основание или нет. Если мы
попытаемся абстрагироваться от таких понятий как милосердие и сострадание, то
тут же оказываемся в царстве чистой справедливости и интеллекта. И мы пойдем по
пути Ницше, воспевая вслед за ним гимн новому, совершенному, богоравному
человеку. Куда приводит этот путь, известно, ХХ век это наглядно
продемонстрировал. Если одна часть человечества решает, что она лучше других,
что она достойна быть выше других, то начнется геноцид, рано или поздно – но он
начнется. Его развязывают не сами мыслители. мыслители – это философы и
теоретики, их удел – научные мудрствования и логические рассуждения, их руки
чисты от преступлений. Но придут их деятельные последователи, и, вдохновленные
идеями человеческого усовершенствования, перешагнут через понятия человеческого
милосердия и сострадания, отшвырнув их как уже ненужные, и пойдут вперед, к
«светлому будущему». Ведь победителей, согласно их логике, в будущем некому
будет судить. Так возникает фашизм.
Эти
же идеи собственного превосходства приводят и к сектантству. В результате
появляются пензенские затворники, в худшем случае – Джонстаун, с его массовым
самоубийством, в лучшем – восточные мудрецы, в своей безразлично-нейтральной медитации,
стремящиеся к достижению нирваны и отрешению от «глупостей суетливого мира».
Для того чтобы говорить о милосердии и человеколюбии лично мне приходится
обратиться к таким понятиям как Бог и душа. Иначе очень трудно «любить не
дальнего, абстрактного человека, а именно ближнего, вот этого грязного и
вонючего старика» а о чем говорил в разговоре с Алешей его брат Иван Карамазов.
Ведь действительность порою так неприглядна, а руки чешутся чего-то в ней
поменять… К тому же, как правило, личность, озабоченная «вечными» вопросами
сама изрядно интеллектуально развита и может себя при желании считать себя
компетентной что-либо решать за других. Да и с религиозной культурой в
человеческой среде обитания сейчас не все в порядке. Человек сейчас стал умнее,
он очень умен, он давно уже не ждет милости от природы, в том числе от природы
своей личности. Страх его уже не удерживает в общественно установленных рамках,
человек сегодня готов сбросить с себя жупел старых религий и философий. И вот,
сбросив их, он остается один на один с собой, и выдержать это он, зачастую,
оказывается не в состоянии. Ведь природа
человеческой личности двойственна. Человек способен как на добродетели, так и
на грехи. Если человек перестает сострадать, то в его душе остается лишь эгоцентризм,
и никакой интеллект, никакие творческие способности уже его не смогут
предостеречь от страшных ошибок. Ведь если сердце человеческое покидает Бог, то
мерилом своих поступков для человека становится лишь только он сам, только его
собственные желания.
Дискуссия,
имевшая место после просмотра, как я уже указал, мне очень понравилась.
Несмотря на это, я активно не согласен с тем, что на ней говорилось, и тем, как
это говорилось. Я не согласен с заискиванием взрослых дядек и тетек перед новым
поколением, поколением своих детей, с их чувством собственной неполноценности,
за то, что дети у нас другие, не такие как мы, что они уже все сплошь индиги,
что дети знают компьютер, а старшие и т.д. Да при чем здесь компьютер? Взрослые
не виноваты перед своими детьми за то, что знают и умеют меньше, чем они, точно
так же, как наши родители не виноваты перед нами в том, что они знали и умели
меньше нас. Наши родители не виноваты в том, что они пережили голодное военное
детство и в том, что верили в коммунизм. Нельзя им предъявлять претензии в том, что они якобы жили и думали
неправильно.
Есть
фундаментальные ценности, которые не зависят от суммы общественного знания, они
не зависят от общественно-политической формации, в рамках которого живет тот
или иной социум. На эти ценности, как на ось нанизываются эти самые формации и
все остальное. Эти ценности и есть то, что, в конечном итоге и отличает
человека от нечеловека. Меняются формации, меняются технологии, компьютеры там
всякие, роботы и прочее. Создается вроде бы новая реальность, например, сейчас
принято говорить о реальности виртуальной. Но извечных человеческих ценностей
никто не отменял. Наоборот, эти ценности, на мой взгляд, сейчас становятся все
более актуальными, все более очевидно, что без них не обойтись. Все идеи, которыми хотели эти
ценности, сейчас обанкротились. Новый совершенный строй? – Кто о нем сейчас вспоминает? Даже Зюганов о
нем молчит. Научно-технический прогресс? Да он довел человека уже почти до
ручки, неслучайно в мире становится все больше зеленых, которые тотально этот
самый прогресс отрицают, и все больше становится различного рода экологически
чистых, безтехнологичных поселений. Тем более невозможно найте решение
человеческих проблем в простом стремлении к обогащению. Что же остается?
Милосердие и человеколюбие. Если это есть – то человек остается человеком при
любой формации. Если этих ценностей нет – то появляются моральные уроды в той
или иной степени уродства, по крайней мере, нечеловеки, нелюди.
А
другие как думают?
А.Ворошилов
Апрель